Мифы в искусстве Греции

Только после смерти Алкестиды осознал Адмет всю низость своего поступка, и грусть одиночества заставила его излиться в следующих словах: «О стены моего дворца, как войду я в него! Как после такой ужасной перемены продолжать обитать в нем! Увы, какая разница! Когда-то я входил в этот дворец при свете факелов, принесенных с вершин Пелиона (гора в Фессалии), при звуках свадебных песен, держа за руку мою возлюбленную супругу, сопровождаемый толпой друзей, громко поздравлявших ту, . которой уже нет. А теперь вместо свадебных песен раздаются плач и жалобы, вместо былых пеплосов меня со­провождают мрачные траурные одежды в наш брачный покой, к моему одинокому ложу. Откуда мне взять сил вернуться опять в этот дворец? К кому обращусь я с моими вопросами и чей голос ответит мне? А что ждет меня вне стен моего дворца! Вид женщин будет внушать мне ужас, у меня не хватит мужества смотреть в лицо подругам несчастной Алкестиды. Мои враги скажут про меня: "Смотрите, вот человек, который постыдно влачит свою жизнь, у него не хватило мужества умереть, он послал свою жену на смерть, чтобы самому подло скрыться от Плутона, и он считает себя мужчиной!"» (Еврипид. «Алкестида»). В то время как Адмет предавался своему горю, Геркулес, отправляясь совершать свои подвиги, пришел просить у него приюта. Гостеприимство считалось священным долгом, и Адмет, не желая опечаливать своего гостя, приказал скрыть от него, какое несчастие только что посетило его дом. Геркулесу приготовили обильный пир, и он, увенчавшись по обычаю цветами, принялся за него, весело распевая застольные песни, а так как он пил чистое вино, без примеси воды, то вскоре его веселость стала такой шумной, что слуги Адмета, несмотря на запрещение, рассказали герою, в какой траур погружен дом, так гостеприимно открывший ему двери. Пристыженный Геркулес сбро­сил с себя цветы и праздничную одежду и спросил, по какой дороге должно пройти погребальное шествие. Отправившись по ней, он пришел к могиле, и в ту минуту, когда бог Смерти уже хотел взять свою жертву и унести ее в свое мрачное жилище, Геркулес иступил с ним в бой и отбил у него Алкестиду, которую привел к Адмету. Живопись, сохранившаяся на стене одного из домов в Геркулануме, изображает Геркулеса возвращающим Алкестиду ее мужу (рис. 40). На многих памятниках искусства представлен тот миф; из новейших известна прекрасная картина Жана Реньо (рис. 41), но художник впал в большую ошибку, которую бы никогда не сделал художник древних веков: он изобразил Алкестиду обнаженной, тогда как тела умерших у греков одевались в белую одежду (род савана).

Рис.42. Похоронная процессия и приношения умершему. С античной живописи. Корнето.

Лишь только в доме умирал кто-нибудь, тотчас же там раздавались крики и рыдания, и все при­сутствующие, подняв руки кверху, ударяли одну о другую. В трагедии Еврипида «Алкестида» хор поет: «Слышит ли кто-нибудь там внутри стоны и рыдания? Раздаются ли удары рук, которые должны означать, что все кончено?» А дальше хор прибавляет: «Я не вижу сосуда с водой очи­щающей, который должен по обычаю стоять у дверей, где царит смерть; не видно отрезанных волос в знак траура и не слышно шума от ударов рук».

Рис.43. Похоронные пиршество и танцы. С античной живописи. Корнето.

Сосуд, о котором здесь идет речь, обыкновенно глиняный, разрисованный, должен был быть наполнен водой, непременно взятой из другого дома: она служила для омовения рук посетителей, и этим как бы очищались все прикоснувшиеся к трупу. Найденные в гробницах и на гробницах фрески изображают похоронные процессии и церемонии, в которых обязательно участвуют наемные плакаль­щицы, или флейтистки. На этих же фресках изо­бражены разные сосуды и домашняя утварь, которые дарят покойнику друзья; воспроизведены также и пиры в честь умерших (рис. 42 и 43).

Рис.44. Немейские игры. С античной вазы.